Маршал Баграмян

Первый — в 1917 году от турецких пуль, когда прапорщик армии Первой Армянской Республики Баграмян, встав в полный рост, двинулся на окопы турок, прикрывая отход солдат и подчиненных.

Второй раз с ним могли окончательно разобраться дашнаки, ибо Баграмян принял сторону советской власти. Расстрел был почти предрешен. И снова — чудесное спасение. Те, кто мог прямо обвинить Баграмяна в просоветских действиях и настроениях, оказались отправленными на передовую, и следователь, кстати, симпатизировавший прапорщику, не смог собрать достаточного количества улик для обвинения.

В третий раз спас Микоян. Баграмян был в отчаянии – обстановка над его головой сгущалась, ему уже вменялись в вину связи с дашнаками, которые он коротко имел в своей молодости. И это несмотря на то, что потом он воевал с дашнаками и устанавливал Советскую власть в северной части Армении. А. Микояну удалось уберечь И. Баграмяна от ареста, сделать так, чтобы он на время исчез из Вооруженных сил, стал преподавателем Академии. И. Баграмян всю последующую жизнь общался с А. Микояном, называя его своим «старшим товарищем».

В 37-м командира Красной армии уволили со службы за то, что он не отказался от своего брата, арестованного НКВД. Но наш герой пробился на прием к Ворошилову, и нарком обороны помог Баграмяну восстановиться в армии.

Великую Отечественную Иван Христофорович начал в Киевском особом военном округе. К сентябрю киевская группировка наших войск оказалась в окружении.

Рассказывает внук маршала, Иван Сергеевич Баграмян: «Решили, что дед с передовой группой солдат будет, совершая отвлекающий маневр, пробиваться на самом опасном участке, а командование фронта, Кирпонос с другими генералами будут пробиваться в другую сторону. Но получилось так, что дед вышел из окружения, а Кирпонос (по одной из версий. — «Культура») был вынужден застрелиться».

Баграмян вышел из окружения сам и вывел более 20 тысяч присоединившихся к его отряду бойцов и командиров Красной Армии. Уже в ноябре Ивана Христофоровича наградили первым орденом Боевого Красного знамени, в конце декабря 1941-го он стал генерал-лейтенантом.

В пятый раз на волосок от гибели Баграмян оказался во время Харьковской стратегической операции. Продолжает рассказывать внук: «Командовал Юго-Западным фронтом Тимошенко. Членом военного совета был Хрущев, а дед был начальником штаба. В результате неудачной операции под Харьковом в окружение попала большая группировка Красной Армии. В итоге Сталин, не снимая вины с руководителей, то есть с Тимошенко, который до начала войны был наркомом обороны, и с Хрущева, назвал виновным деда. Это было не совсем справедливо, ведь он решения принимал не один. Принимали все. Тем более все согласовывалось с вышестоящими инстанциями. Есть письмо Сталина, где он деда напрямую обвиняет».

Вот что пишет Сталин: «Мы здесь, в Москве, члены Комитета Обороны и люди из Генштаба, решили снять с поста начальника штаба Юго-Западного фронта тов. Баграмяна. Тов. Баграмян не удовлетворяет Ставку не только как начальник штаба, призванный укреплять связь и руководство армиями, но не удовлетворяет Ставку даже и как простой информатор, обязанный честно и правдиво сообщать в Ставку о положении на фронте. Более того, т. Баграмян оказался неспособным извлечь урок из той катастрофы, которая разразилась на Юго-Западном фронте. В течение каких-либо трех недель Юго-Западный фронт благодаря своему легкомыслию не только проиграл наполовину выигранную Харьковскую операцию, но успел еще отдать противнику 18-20 дивизий».

По тем временам такие выводы Верховного главнокомандующего означали одно — расстрел. Но Сталин, внезапно, по одной ему известной причине, назначает Баграмяна начальником штаба 28-й армии, а затем — командующим 16-й армией, где Иван Христофорович проявляет себя только с положительной стороны. Успешные действия в обороне, великолепная наступательная операция с освобождением города Жиздры — и армия становится 11-й гвардейской. Дальше — снова удача, при освобождении Орла: «У него было определенное мнение по поводу этого наступления, которое не совпадало с мнением руководства фронта. Он несколько раз высказывался, но его каждый раз останавливали вышестоящие начальники. В итоге это привело к тому, что было совещание у Сталина. Оно заканчивалось, стали сворачивать карты. Ну, и Сталин, в своем стиле, спрашивает: а, может быть, еще кто-нибудь что-нибудь скажет и дополнит? Ну, дед, значит, поднял руку и свое мнение доложил.

Сталин задумался и потом сказал, — это дельное предложение. Ну-ка, опять карты развернуть. Идея деда сводилась к тому, что он просил укрепления своей армии и предлагал нанести удар встык, между противостоящими армиями гитлеровцев.

В результате этого удара его армия продвинулась дальше всех, на 55 километров, а дед получил звание генерал-полковника. И через некоторое время Сталин вызвал его в ставку, снова повысил в звании и назначил командующим 1-м Прибалтийским фронтом».

Войну Иван Христофорович Баграмян закончил в Восточной Пруссии. К тому времени он был генералом армии и Героем Советского Союза. На Параде Победы Баграмян шел во главе сводного полка 1-го Прибалтийского фронта.

О маленьком эпизоде на приеме в честь Парада Победы в Кремле маршал рассказал внукам: «Сталин подходит с бокалом к полководцам, тост провозглашает и говорит: все маршалы, только двое — Баграмян и Еременко генералы армии. А дед возьми да и скажи: наше дело было — воевать, а Ваше — оценивать, товарищ Сталин. А потом: ух, что же я сказал! Но, обошлось».

Летом 1958 года Баграмяна назначают начальником Тыла Министерства обороны СССР. Спустя четыре года ему представилась возможность проявить высочайший уровень и высочайшую квалификацию военачальника. Речь об операции «Анадырь».

В 1959-м на Кубе побеждает революция. Попытка высадки американского десанта в Заливе Свиней весной 1961 года проваливается. В США не успокоились и продолжили готовиться к захвату Кубы. Почти одновременно на южных рубежах СССР американцы разместили ракеты «Юпитер» с ядерными боеголовками, способные накрыть всю европейскую часть СССР.

Политбюро ЦК КПСС в ответ принимает решение — разместить ракеты средней дальности на острове Свободы. Обеспечить операцию должно было Минобороны совместно с Минморфлота. Кто отвечает за снабжение и материальную часть? Правильно — начальник Тыла — Иван Христофорович Баграмян.

Надо сказать, что даже ближайшим своим родственникам он до самых последних дней жизни ничего об этой операции не рассказывал: «Мы узнали о том, что дед был одним из главных действующих лиц в этой истории, совсем недавно. Когда стали раскрывать подробности. В семье об этом не было сказано ни слова. Известно было только то, что в начале 60-х он должен был лететь в командировку на Кубу, но она по каким-то причинам не состоялась».

Представьте себе на минуту, что вам необходимо скрытно перебросить на Кубу (ключевое слово «скрытно») ракетную дивизию (40 пусковых установок и ракеты к ним), четыре мотострелковых полка (полкам были приданы три дивизиона ракет малой дальности «Луна», способных нести спецбоеприпасы), две дивизии ПВО (144 пусковых установки для зенитных ракет С-75), два полка фронтовых крылатых ракет, эскадрилью фронтовых бомбардировщиков Ил-28, два вертолетных полка, эскадру надводных кораблей, эскадру подводных лодок, бригаду ракетных катеров. И это еще не полный список.

Личный состав частей — 51000 человек. Всем надо создать условия для нормальной службы. К тому же одеть и солдат, и офицеров следует не в военную форму, а в гражданскую одежду. А есть ли на складах дивизий и военных округов такая одежда? Правильно — нет.

Для техники тоже нужно создать условия. Значит, необходимо доставить на остров достаточное количество топлива и ГСМ, запчастей.

Маршал Баграмян справился со всеми задачами. Его люди работали быстро и четко. Почему? Возможно, ответ на этот вопрос лежит в отношении подчиненных к своему командиру: «Уже после кончины деда, на одном из юбилеев, выступал генерал, который служил под его началом. И он сказал: мы боялись Ивана Христофоровича. Но не так, как Жукова, Еременко, других военачальников. Просто боялись его подвести».

Характер маршала проявился и в отношении к близким. Так, у него никогда не было никаких фронтовых подруг, «походно-полевых жен». Он любил свою супругу Тамару Амаяковну до последнего дня жизни.